Главред Wikileaks поведал о жестких условиях содержания Ассанжа в тюрьме

Британские власти содержат основателя Wikileaks Джулиана Ассанжа в условиях хуже, чем у осужденных террористов. Об этом рассказал главный редактор сайта Кристинн Храфнссон в интервью изданию The Grayzone.

Ассанжу запретили вступать в переписку, а принимать посетителей он может только дважды в месяц. Его заключение проходит в практически полной изоляции, рассказал Храфнссон.

Несмотря на то, что основатель Wikileaks уже отбыл наказание за нарушение условий залога и должен быть освобожден 22 сентября, он останется в тюрьме на время рассмотрения дела об экстрадиции. Это связанно с решением окружного судьи Ванессы Барайцер, убежденной в том, что Ассанж может скрыться в случае выхода из-под стражи.

По мнению Храфнссона, такое решение демонстрирует предвзятое отношение к основателю Wikileaks.

Дело Ассанжа

Джулиан Ассанж стал известен благодаря материалам, разоблачающим незаконные действия США во время военных операций в Афганистане и Ираке. Журналист публиковал данные об убийстве мирных граждан в ходе боевых действий, а также об условиях содержания в американской тюрьме Гуантанамо на Кубе.

В 2010 году в Швеции его обвинили в сексуальных домогательствах и изнасиловании. Ассанж отрицал эти обвинения. По его словам, женщины, подавшие на него заявление, действовали из мести и под влиянием правоохранительных органов.

С 2012 года основатель WikiLeaks скрывался в посольстве Эквадора в Лондоне. Утром 11 апреля 2019 года Ассанжа задержали по ордеру, выданному в 2012-м за его неявку в суд, а также по требованиям властей Швеции и США.
Первого мая журналиста приговорили к 11 месяцам и двум неделям тюрьмы за нарушение условий выхода под залог.

После этого власти США предъявили Ассанжу новые обвинения в шпионаже и раскрытии секретной информации. Теперь ему грозит до 175 лет лишения свободы. Суду предстоит принять решение по вопросу об экстрадиции журналиста в Штаты.

В конце мая Ассанжа перевели в медицинское отделение Белмарша. По словам его адвоката, журналист чувствовал себя настолько плохо, что "с ним было невозможно вести нормальную беседу".