Нобелевская речь Алексиевич похожа на бред

Лауреат Нобелевской премии в номинации «Сказки и выдумки рукопожатного человечества» Светлана Алексиевич «задвинула» традиционную для этого вида соревнований речь. Произнесла ртом и очень бойко. Присутствующие несколько ошалели и ощутимо вздрогнули. Яркими красками Светлана живописала кремлевского монстра, угрожающего человечеству с тиранического Востока.

Что примечательно, речь белорусской (!) как бы писательницы была более чем полностью посвящена России и только ей. О родном тиране Лукашенко, голодающих в Африке, любимой болезни президента Обамы – лихорадке Эбола, о всемирном потеплении, озоновой дырке, убийстве морских котиков и вымирании пингвинов, о каком-нибудь там ИГИЛ и прочих ДАИШ (деятельность организации запрещена в РФ), и вообще нравственно-финансовых проблемах современного мира не было сказано ни слова. О России же было сказано все.

Это любовь, и в этом нет никаких сомнений.

Речь Алексиевич полностью соответствовала мейнстриму ее собственного творчества и генеральной линии партии, ей эту премию вручившей: врать про Россию энергично и не приходя в сознание. А главное, не задумываясь о степени бредовости этой лжи. Чем чудовищнее ложь, тем охотнее в нее верят. Это не я сказал, а сами знаете кто.

Для начала Алексиевич кратко пересказала содержание предыдущих серий – то есть изложила наиболее выдающиеся места собственного творчества об ужасах жизни во всех эпохах существования СССР дробь России. О тяжелом послевоенном детстве, Сталине, укравшем лично у нее игрушки, и о том, что после всего этого кошмара «говорить о любви трудно».

Я бы лично добавил, что, судя по творчеству писательницы-нобеленосца, говорить вообще невозможно. Но это проблема не России и ее истории, а лично Алексиевич, в чем можно легко убедиться.

Но самым интересным, на мой взгляд, оказался рассказ о «нескольких днях в Москве», приведших нобелевскую писательницу в полный ужас и прострацию. Остановимся на трех «воспоминаниях» Светланы.

Первый тезис Алексиевич касался столь ужасающего и пугающего явления в современной России, как «православное такси». Как заявила Алексиевич, «православный таксист» катать писательницу отказался, потому что она «не православная, а они возят только православных». Действительно обескураживает.

Воображение рисовало страшную картину: заросший бородой до бровей старообрядческий поп в рясе с бейджиком «Отец Онуфрий» метелит кадилом забившегося в угол салона пассажира и приговаривает, окая на старославянском: «пОшОл вОн, басурманин, я тебе пОкажу – в бОга не верую, шиш тебе, а не такси, Охальник»!

Вопрос был волнующим, а я, человек местами не ленивый, нашел сайт компании «Московская тройка», которая собственно и есть то самое московское «православное такси». И вот что я там прочитал: «В православном такси никто особенно никуда не спешит. Тут всюду ездят с Богом и молитвой».

И ни слова о том, что у компании есть какие-либо требования к пассажирам в области вероисповедания.

Дальше – больше. Я позвонил в пресс-службу «Московской тройки». Там мне сообщили максимально вежливо и, как мне кажется, еле сдерживаясь от раздражения по поводу моего идиотского вопроса, что компания их коммерческая, а не идеологическая, задача у них зарабатывать деньги, а не заниматься дискриминацией, что же касается православия, то аспект этот содержит требования к водителям и автомобилям, а не пассажирам.

Водители компании не пьют и не курят, каждое утро начинают с молитвы, на приборной панели (что, впрочем, встречается часто в любом автотранспорте, а не только такси) карманные иконы, а каждая машина освящена батюшкой. На этом православие кончается и начинается обычная работа такси – его может заказать кто угодно и куда угодно.

Ужас, правда?

Затем Алексиевич с дрожью в голосе сообщила, что видела охраняемую полицией (что как бы намекает на полное одобрение, если не сказать инициативу Кремля) колонну верующих, двигающуюся в церковь, чтобы «молиться за успехи российского ядерного оружия». Причем, как всегда у Алексиевич, сообщили ей это сами верующие в колонне. По-моему, это прелестно. Это даже круче, чем молиться за победу «Спартака», я вам скажу.

О том, что обнаружить следы подобного «молебна» мне не удалось, и говорить не стоит. Сама постановка вопроса идиотская. Нет, молиться о победе собственной армии – это вещь вполне себе традиционная, причем в любой конфессии или религии. Даже, о ужас, в цитадели демократии, сами знаете какой. Поэтому скажи Алексиевич о просто молебне за армию, это никакой реакции зала не вызвало бы. Тут, разумеется, нужно слово «ядерная». Драматургия. Для острастки.

Соседство рядом слов «русское» и «ядерное» обычно вызывает у западного обывателя приступ такой истерики, что Гитлер в фильме «Бункер» покажется образцом спокойствия. Генералы из окон выпрыгивают.

Поэтому выдуманный Светланой Алексиевич молебен за отдельные виды вооружений и родов войск российской армии для западного человека звучит, как ария Риголетто из одноименной оперы Джузеппе Верди: гипнотически волнующе.

Ну, и наконец, традиционно, «человек-ухо» Алексиевич много общалась с «простым народом» и слушала его голоса в своей голове. В этой замечательной голове «простой народ» сообщил Алексиевич, что, дескать, «русский человек не понимает свободу, ему нужен казак и плеть». Вот так и сказала. Мол, своими собственными ушами слышала это от одного москвича из простого народа.

Оставим в покое уши и прилегающую к ним голову Алексиевич, однако заметим: то, что ей якобы кто-то где-то сказал, есть не что иное, как цитата из статьи «Механическим гражданам», Алексея нашего Максимовича Пешкова, больше известного как Горький.

Завершила свою плачь-речь Алексиевич традиционным «Все пропало, и мы все умрем». Писательница, сглотнув подкативший к горлу комок, и смахнув смиренно-скорбную слезу, заявила, намекая на цитату из Шаламова, что таки да, «битва за красного человека проиграна». Красный человек» это синоним «совка», если кто не понял, коим, по убеждению Алексиевич, является любой среднестатистический россиянин.

«Время надежды сменило время страха. Время повернуло вспять ... Время сэконд-хэнд... Теперь я не уверена, что дописала историю «красного» человека…», — проникновенно, трагическим голосом завершила речь «писатель-ухо».

Слушавшие речь члены шведской академии и примкнувшие к ним лица одобрительно закивали головами, и каждый из них наверняка произнес про себя: «Мордор. Теперь только бомбить».

А Алексиевич, кстати, после триумфальной-погребальной речи не останавливается. Девушку понесло. Девушка разошлась как в молодости, того и гляди замуж выскочит. В недавнем интервью продолжающая бредить Светлана заявила, что ее «травят в России за Нобелевскую премию и белорусский паспорт». Госпожа Бонасье Де Беларусь.

Но одно все же странно и вызывает смутные подозрения. Имея такую прямолинейно-тупую логику модели «чем страшнее, тем веселее», Алексиевич почему-то замалчивает главные ужасы Москвы и ее окрестностей. Почему в ее речи нет ни слова о пьяных медведях с балалайками и автоматами Калашникова? Это что же такое? Это получается, что, пробыв несколько (!) дней в Москве, выдающаяся местами писательница не встретила ни одного пьющего медведя при служебном оружии? Это как понимать?

Ведь каждый москвич знает, что как только генерал-губернатор Собянин получил в имение от царя-батюшки Москву, их высокопревосходительством было незамедлительно предписано каждой московской семье взять на постой служилого медведя. А холостякам образовать артель по пять человек и шефствовать над одним медведем из числа рядовых гвардейского гренадерского полка массового уничтожения, размещенного, как всем хорошо известно, в Мытищинских казармах, что прямо за баней.

Это ли не проявление крайней тоталитарности и милитаризованности современной ядерно-дубинной России? Почему об этом умолчала Алексиевич? Мне страшно даже об этом подумать…

Она путинский лазутчик?!