«Доложим напрямую президенту»: для чего американскому следствию важна сделка с Бутиной

Мария Бутина, российская политическая активистка и председатель правления российской межрегиональной общественной организации «Право на оружие» на минувшей неделе дала согласие на показания и практически пошла на сделку с американским следствием и судом, частично признав предъявленные ей обвинения. Сделка со следствием, которую заключила Бутина, крайне жёсткая — она не может отказаться от каких-либо показаний и не имеет права выдвигать дополнительные условия.

Согласно сделке, Бутиной предъявляются два обвинения — неуведомление Министерства юстиции США о своей деятельности в качестве «иностранного агента» и «заговор с целью обмана Соединённых Штатов». Оба этих обвинения подразумевают до 5 лет тюрьмы и, по практике американского суда, сроки заключения могут быть суммированы.

Впрочем, при детальном анализе опубликованной сделки со следствием, подписанной 12 декабря 2018 года, становится ясно, что за полгода, прошедшие после ареста Марии Бутиной, американским дознавателям так и не удалось найти ничего, что выходило бы за пределы первых «обвинений» против российской политической активистки, озвученных ещё в июле 2018 года.

Где миллионы долларов на подрыв устоев американской демократии?

Определение «иностранного агента» (по Foreign Agent Registration Act, FARA) в американском законодательстве весьма расплывчато. Достаточно сказать, что само определение foreign agent, звучащее как уголовное обвинение, употребляется намеренно — многие другие страны называют человека с таким статусом лишь «зарубежным представителем». Законы же США прописаны в случае зарубежных представителей намеренно жестко, чтобы изначально придавать функциям таких лиц или организаций печать противоправной деятельности, причём — уголовно наказуемой.

Интересным фактом, который освещает сделку Марии Бутиной со следствием с необычной стороны, является то, что за все время существования статуса «иностранного агента» (с 1938 года) по данной статье было возбуждено около 100 уголовных дел, однако всего лишь три (!) раза за всю историю действия этого закона было вынесено окончательное обвинительное заключение.

Связано это с простым фактом: закон об «иностранных агентах» вводился прежде всего в целях борьбы с пропагандистской деятельностью пронацистских организаций накануне Второй мировой войны и 23 уголовных производства из указанной сотни дел были возбуждены именно против американских радикалов, которых обвинили в пособничестве гитлеровской Германии. Впоследствии же этот закон попытались неумело адаптировать сначала под требования Холодной войны, а затем и под условия новой гегемонии США. Акт FARA стал лакмусовой бумажкой международной политики США, которая подразумевает открытое и грубое вмешательство Вашингтона в дела других стран при полном неприятии любого встречного воздействия на внутреннюю американскую политику со стороны других стран.

Сложившаяся правоприменительная практика по FARA подразумевала, что для реальности обвинения необходимым условием было то, что нарушения закона носят масштабный характер и у обвинения есть тому достаточные доказательства. Обычно в роли таковых доказательств в делах выступали значительные суммы зарубежных финансовых вливаний в того или иного «иностранного агента», которые носили регулярный и, как правило, напрямую связанный с государством характер.

Так, в процессах, возбужденных по требованиям FARA после 1966 года, обычно фигурировали многомиллионные суммы прямых иностранных субсидий в адрес агентов, а в одном из дел 1998 года, которое увенчалось обвинительным приговором, было и вовсе доказано прямое участие иностранной спецслужбы в деятельности «иностранного агента», что превращало всю историю в обычный шпионаж.

В случае Бутиной в её признаниях фигурирует лишь совершенно несерьёзная по американским меркам сумма в 125 000 долларов, которую она якобы получила от «русского миллиардера» для организации «отдельных встреч с интересующими лицами», на которых она предполагала «определить, в чём состоит фокус российских интересов по отношению к США». Судя по всему, под этими «отдельными встречами» подразумевались переговоры с членами Национальной стрелковой ассоциации США (NRA), на собраниях которой Бутина стала частым гостем после того, как стала часто бывать в США, а потом и переехала туда по студенческой визе F-1.

На самом деле, уже известно, что Бутина направила в 2015 году письмо российскому олигарху и транспортному магнату Константину Николаеву с просьбой выделить ей 125 000 долларов на поездки в Соединенные Штаты. Жена этого бизнесмена руководит российской оружейной компанией, которую Бутина посетила в 2015 году вместе с делегацией NRA. Согласно опубликованным комментариям, Николаев просьбу Бутиной не удовлетворил, но выделил небольшие средства на поездки Бутиной — в рамках ее деятельности по легализации оружия — как по России, так и в США. В своем заявлении касательно Бутиной Николаев отметил, что с 2014 года не предоставлял никому значимой финансовой поддержки.

Согласно материалам американского Министерства финансов, которые были также опубликованы в рамках дела Бутиной, «подозрительными» названы переводы в размере 300 000 долларов США, которые были получены либо же были заплачены со счёта Бутиной за последние четыре года. Для понимания мизерности данной суммы необходимо справочно указать, что средняя зарплата в США по данным американского Бюро трудовой статистики, на 2018 год составляет 881 доллар в неделю. Таким образом, Бутину обвиняют в «оказании влияния» на основании получения и отправления денежных переводов в сумме, за рассматриваемый период меньшей, нежели средняя заработная плата в стране!

Отсюда становится понятным первый факт, подтверждающий важность сделки с Бутиной для США: у американского следствия просто не было возможности «привязать» в случае судебного разбирательства Бутину к положениям и правоприменительной практике закона FARA, если бы не её собственные признания. Так как никаких «миллионов на влияние», необходимых для реального обвинения в статусе «иностранного агента», у Бутиной просто не было.

Так где же Путин?

Достаточно смешным выглядит и список «преступных эпизодов», под которым в итоге подписалась Мария Бутина.

Предъявленный федеральной прокуратурой США в июле 2018 года список обвинений в адрес Марии Бутиной квалифицировал её деятельность не иначе, как «составную часть масштабной кампании, пользовавшейся прямой поддержкой российской разведки». Объявленная цель этой кампании заключалась, по словам обвинителей, в том, чтобы сделать право на ношение оружия, которое увлекало Бутину, своеобразной «отмычкой», которая поможет ей проникнуть в консервативные организации, в основном связанные с Республиканской партией США, а впоследствии будет способствовать продвижению интересов Москвы в Соединенных Штатах.

В результате же в итоговых «признаниях» Бутиной осталась лишь одинокая фигура бывшего заместителя председателя Совета Федерации Александра Торшина, сейчас занимающего пост статс-секретаря — заместителя председателя Центробанка России. Торшин фигурирует в тексте сделки Бутиной под псевдонимом «Русское Официальное Лицо». И его фигуру сейчас пытаются представить чуть ли не как резидента российской «сети влияния» во всех США.

Практически все обвинения, якобы повествующие о связях Бутиной с «русской разведкой» — это прямые цитаты из её переписки с Александром Торшиным, который был одним из негласных покровителей межрегиональной общественной организации «Права на оружие», учреждённой Бутиной. Большая часть этой переписки вообще представляет мысли самой Бутиной, которые она высказывала в своих письмах, попавших в руки следствия — причём без какого-либо внятного ответа даже со стороны Торшина. Судя по всему, даже сенатор воспринимал Бутину и её деятельность в Соединённых Штатах, как минимум, неоднозначно.

Так, одним из центральных пунктов обвинения является комментарий Бутиной, якобы высказанный ею после Национального молитвенного завтрака 2017 года, на котором у неё состоялся целый ряд важных встреч с американскими политиками и бизнесменами. Он приведен даже в признательных обвинениях лишь в виде цитаты её знакомого и, возможно, любовника, Пола Эриксона, американского юриста-республиканца и активного члена Национальной стрелковой ассоциации США (NRA). Это свидетельствует о том, что ничего более значимого в переписке самой Бутиной нет, а оригинал этого конкретного высказывания в её почте по каким-то причинам отсутствует.

«О результатах присутствия российской делегации (на Национальном молитвенном завтраке. — Прим. ФАН) будет доложено напрямую российскому президенту и министру иностранных дел», — говорится в сообщении Пола Эриксона третьему лицу якобы со слов самой Бутиной.

Особенность таких свидетельских показаний «с чужих слов», в английском (и американском) судебном праве именуемых hearsay testimony, в том, что суд в общем случае рассматривает их как недопустимое свидетельство — и не рассматривает как весомые доказательства. Правило о недопустимости свидетельских показаний «с чужих слов» имеет древние корни в английском праве и применяется неукоснительно. Исключения из него достаточно редки и обычно могут касаться анонимных свидетелей, чьи показания, например, были записаны во время автомобильной аварии, а потом были предоставлены полицией в качестве дополнительного (но не основного!) доказательства, раскрывающего общий ход происходящего. В этом случае hearsay testimony представляется суду с иной целью, нежели доказывание того, что утверждал первоначальный источник высказывания.

Проблема с показаниями с чужих слов заключается в их ненадежности, поскольку у стороны, против которой направлены эти показания (в данном случае — у Марии Бутиной), нет возможности опровергнуть заявления против нее иначе как своими свидетельскими показаниями. Таким образом, без признания самой Бутиной обвинить её в связях с российскими официальными лицами было бы совершенно нереально — даже в её собственной переписке не нашлось нужных «слов» — и следствию пришлось ещё и перелопатить переписку Эриксона, чтобы найти хоть какие-то отсылки ко «всемогущему Путину».

И да, кстати, эту статью тоже покажут Путину. Напрямую.

Зачем это Марии Бутиной?

На предыдущем заседании суда, прошедшем в конце ноября, адвокат Бутиной заявил, что она практически полгода находилась в одиночном заключении в тюрьме и условия содержания «начали оказывать на нее глубокое психологическое воздействие». По словам адвоката Бутиной, лишь с конца ноября ей позволили выходить из камеры, посещать церковь и встречаться с православным священником, что помогло ей немного улучшить своё состояние. Как уже было сказано, в негативном сценарии обвинения о преступной деятельности в качестве «иностранного агента» и «заговор с целью обмана Соединённых Штатов» могли рассматриваться совместно, в результате чего тюремный срок Марии Бутиной мог вполне оказаться и больше 5 лет.

Конечно, доказательства против Бутиной, как видно из текста её сделки со следствием, даже в случае квалификации её как зарубежного представителя без регистрации, выглядели бы вяло и убого — однако уже не раз подтверждалось, что американские суды и спецслужбы для российских граждан применяют максимально жёсткие определения.

Так, в частности, на 25 лет тюрьмы в США был осуждён российский предприниматель Виктор Бут, который якобы продал переносные зенитно-ракетные комплексы террористам из колумбийской организации ФАРК. Только вот в реальности «террористами» оказались агенты американских спецслужб, а на переговоры в Таиланд Бут приехал лишь с несколькими буклетами о российских ПЗРК. Таким образом, Бут получил четверть века в тюрьме лишь за «разговоры» о ракетах, а отнюдь не за фактическую поставку.

Точно так же, лишь за «разговоры» о российском влиянии в США (да ещё и со слов третьих лиц) могла получить 10 лет тюрьмы Мария Бутина. Теперь же Мария может быть просто депортирована из США, а срок её предварительного заключения, скорее всего, и будет зачтён ей в качестве приговора «самого справедливого» в мире американского суда.

Наверное.