15 фото о том, как снимали "Крепкий орешек"

Прошло тридцать лет с тех пор, как «Крепкий орешек» открыл эру «голливудских боевиков с человеческим лицом». Разбираем, как создавалась картина и в чем заключается ее новаторство: принцип триединства, герой из народа, «дефекты» изображения, а также причем тут Шекспир и Бетховен.

Подготовка: запуск, драматургия и принцип триединства

«Крепкий орешек», к нынешнему моменту уже обросший четырьмя сиквелами, сам изначально задумывался как фильм-продолжение. Картина разрабатывалась студией 20th Century Fox в качестве развития картины с Фрэнком Синатрой «Детектив», большого кассового хита 1968 года. Сценаристу этой ленты Родерику Торпу был заказан новый сценарий. Вскоре, однако, Синатра отказался от участия в сиквеле, благодаря чему Торп получил возможность глубже проработать текст. В итоге у него получился роман «Ничто не вечно» о террористах, захвативших небоскреб, и противостоящем им в одиночку полицейском Джо Лиланде.
{banner_banner1}
Для сценарной адаптации материал был слегка изменен и местами «облегчен» — Лиланд был омоложен и переименован в МакКлейна, среди заложников теперь оказались не дочь и внуки героя, а его жена, а террористы лишились политической мотивации.
Драматургическую схему «Крепкого орешка» сейчас называют эталоном боевика, образцом того, как можно выстроить действие экшн-фильма, чтобы он надежно удерживал внимание зрителя. Например, примечательно, что все события (нападение террористов и борьба с ними) разворачиваются в одном месте (небоскреб) в ограниченное время (одна ночь). Казалось бы, ничего нового — классическая аристотелевская схема триединства. Однако жанру боевика она помогла реализоваться особенно хорошо. Примечательно, что режиссер фильма Джон МакТирнан, рассказывая о драматургии своей работы, отмечает влияние «Сна в летнюю ночь» Уильяма Шекспира, хрестоматийного произведения, выполненного по канонам трех единств. Именно по примеру шекспировской комедии МакТирнан отказался растягивать сюжет «Крепкого орешка» на три дня, как планировалось изначально, и уместил его в одну ночь.
Еще одна примечательная драматургическая особенность фильма — большое количество колоритных злодеев, которым, несмотря на второплановость, уделяется довольно много внимания. Такое решение было вызвано производственной необходимостью. Дело в том, что параллельно со съемками в фильма Брюс Уиллис продолжал работать на телевидении в сериале «Детективное агентство „Лунный свет“». Чтобы как-то разгрузить актера, МакТирнан стал уделять больше внимания проработке антагонистов, чем в итоге только обогатил злодейский «фон».
«Крепкий орешек» дал Брюсу Уиллису путевку в большое кино, и сегодня имя актера и франшиза неразрывно связаны. Тем интереснее, что Уиллис был, кажется, последним из возможных кандидатов на роль. Сначала от проекта, как уже говорилось, отказался Фрэнк Синатра. В начале 1980-х его место хотел занять Клинт Иствуд, однако запуск затянулся и актер из проекта выбыл. Далее было решено омолодить героя, сделать его не пенсионером, а мужчиной в возрасте 30-40 лет. Поэтому среди тех, кому предлагали роль, успели оказаться Арнольд Шварценеггер, Сильвестр Сталлоне, Ричард Гир, Харрисон Форд, Берт Рейнольдс и Дон Джонсон. Существует версия, что звезды не желали участвовать в картине, потому что новая версия сценария, написанная Стивеном де Сузой, казалась им слишком топорной и жестокой, слишком похожей на боевики категории «Б». Продюсерам даже пришлось поднять гонорар до впечатляющих по тем временам $5 млн, но и на такую сумму соблазнился лишь не особо известный телевизионный актер и комик Брюс Уиллис (у него уже была награда «Эмми», но в целом для Голливуда и кинозрителей это имя почти ничего не значило).
Впрочем, выбор Уиллиса МакТирнан объясняет конкретной задачей. Актер помог очеловечить и сделать обаятельным излишне брутального мачо, который был прописан в сценарии. Но более того, в лице Брюса Уиллиса режиссер получил новый тип героя боевиков — не супермена, а вполне обычного человека. Так что комическое амплуа тут даже сыграло на руку. Ныне историки кино так и отмечают, что секрет кассового успеха «Крепкого орешка» и его рубежное значение для Голливуда заключается в «возвращении жанру боевика человеческого лица».
«Крепкий орешек» открыл для большого экрана не только Уиллиса. Главного злодея сыграл британский театральный актер Алан Рикман, для которого фильм стал дебютом в кино. МакТирнан приметил исполнителя в сценической постановке «Опасных связей» Шодерло де Лакло. Общий принцип, по которому режиссер подбирал противников МакКлейна, — они должны были казаться физически более массивными и при этом быть достаточно фактурными и харизматичными. Благодаря такому критерию, среди прочих актеров в картину попал Александр Годунов, бывший советский танцор балета, начинавший в кино.
Главной локацией «Крепкого орешка» стал реальный небоскреб. Благо у студии Fox как раз было в распоряжении такое здание — 150-метровое сооружение Fox Plaza в Лос-Анджелесе, компания только заселяла свою новую штаб-квартиру. В небоскребе оставались еще не отделанные помещения, которые съемочная группа могла использовать по своему усмотрению. Конечно, далеко не все авторы могли сделать в локации, но тем не менее больше, чем если бы здание пришлось арендовать у сторонней компании.
{banner_banner2}
Например, сцена на крыше лифта действительно снималась на лифте, а не в павильоне, как можно предположить. Впрочем, студийных съемок тоже было достаточно. Например, в павильоне Fox был сделан этаж небоскреба, где находятся заложники.
Отдельной заслугой художников стало создание иллюзии города за окном. Для этого декорация была окружена подсвеченными фотографиями Лос-Анджелеса. В целом съемки заняли около четырех месяцев и продлились с ноября 1987 года по март 1988 года.
«Крепкий орешек» стал еще и новым словом в плане визуального решения экшн-фильма. Ища новую оптику, МакТирнан специально пригласил в качестве оператора Яна де Бонта, уроженца Нидерландов, сотрудничавшего с Полом Верховеном (вместе они сняли «Турецкие наслаждения», «Плоть + кровь», а позже — «Основной инстинкт»). По словам де Бонта, одна из ключевых особенностей заключалась в оригинальной методике работы. Авторы отказались от четкого планирования в пользу более гибкого, интуитивного подхода к решению сцен. Вместе с тем МакТирнан и де Бонт хотели предоставить максимальную свободу актерам, например, не ограничивая их в пространстве метками. Поэтому, словами оператора, «свет продумывался так, чтобы быть встроенным в пространство».
Хотя это «утяжелило» бюджет, однако в итоге позволило на площадке работать более мобильно и быстро, в том числе, как опять же говорит де Бонт, «в любой момент, в любой сцене снимать в любом направлении». Также оператор продумывал работу с тенями — резкие, контрастные светотеневые рисунки вызывают ассоциации с классикой немецкого экспрессионизма и фильма нуар и, по мнению авторов, помогают усиливать напряжение в картине. Сам де Бонт отмечает, что вдохновлялся живописными работами Рембрандта и следовал его принципам работы со светотенью: оставлял видимым в кадре то, что необходимо видеть в данный момент, и не добавлял свет, а скорее «изымал» его.
Де Бонт использовал оптику Cooke C-series, анаморфотные линзы Panavision, преимущественно 35-мм и 50-мм. Одна из особенностей этой оптики — ярко выраженные эффекты, вроде флюшек и бликов. МакТирнан отмечает, что де Бонт привнес в фильм «терпимость к подобным дефектам изображения». По мнению оператора, они на самом деле имеют изобразительную ценность, поскольку привносят в кадр ощущение реализма и жизни. На площадке обычно находилось от одной до пяти камер, чаще всего съемка велась одновременно двумя-тремя камерами, при этом авторы могли использовать разные техники: снимать с рук, с тележки, со штатива. Большое количество кадров с рук, кстати, тоже стало новшеством для голливудского боевика.
Джон МакТирнан на съемках фильма «Крепкий орешек» (1988) / Bob Isenberg / 20th Century FoxДжон МакТирнан на съемках фильма «Крепкий орешек» (1988)

Также «Крепкий орешек» примечателен своими спецэффектами. Картина даже удостоилась номинации на премию «Оскар» в соответствующей категории, чего после не случалось ни с одной частью франшизы.
Одна из самых впечатляющих и сложных сцен фильма в плане спецэффектов — кульминация с вертолетом, летающим над небоскребом. Ее подготовка заняла несколько месяцев, а вся съемка была проведена за два часа. У группы не было возможности повтора, поэтому пролеты вертолета над небоскребом одновременно фиксировали девять камер.

Взрывы и падение вертолета супервайзер Ричард Эдлунд (в его фильмографии к тому моменту были, например, «Звездные войны: Эпизод IV — Новая надежда») сделал с помощью макетов. Им была подготовлена миниатюрная копия верхней части Fоx Plaza и уменьшенный радиоуправляемый вертолет, которые и взорвали.

Другая эффектная сцена и тоже со взрывами — когда МакКлейн бросает в шахту лифта стул со взрывчаткой. Сначала кинематографисты сделали дубль со вспышкой света. А затем — с настоящим огненным шаром. Шахта при этом снималась в усиленной перспективе, то есть оптика и ракурс были выбраны таким образом, чтобы зрительно создавался эффект большей глубины. Далее изображения с двух дублей были собраны в единую композицию при помощи оптического принтера.
Сцена падения героя Рикмана из окна небоскреба снималась в павильоне на хромакее, который позже предстояло подменить изображением города.
{banner_banner3}
Актер падал спиной вперед с высоты шесть метров на страховочные маты. При этом, чтобы испуг исполнителя получился более натуральным, его сбросили не по команде. Сцена переснималась несколько раз, но в итоге оставили наиболее естественный первый дубль. Далее кадры с Рикманом и городом были совмещены с оптического принтера на студии ILM.
И еще одно сюжетно важное трюковое решение. По сценарию герой Брюса Уиллиса всю экшн-часть ходит босиком. Естественно играть босым было опасно, поэтому для актера была сделана специальная обувь, остававшаяся невидимой, но при этом защищавшая ступни от повреждения.

«Крепкого орешка» от многих боевиков отличает еще и оригинальная работа с музыкой. МакТирнан хотел, чтобы в картине были яркие лейтмотивы, своего рода художественные ключи к пониманию фильма. Такие ключи он нашел в виде «Ода к радости» из Девятой симфонии Бетховена и вариации мелодии из мюзикла «Поющие под дождем». Оба мотива были почерпнуты из «Заводного апельсина» Стэнли Кубрика. Также примечательно, что над оригинальной музыкой для фильма работал композитор Майкл Кэмен, но не все его сочинения устроили режиссера и продюссеров. Поэтому, например, в сцене гибели героя Александра Годунова звучит неиспользованный фрагмент саундтрека Джеймса Хорнера к «Чужим».