Какое будущее ждет российскую нефть в ближайшие 20 лет

В рамках футуристического форума «Россия-2030: от стабильности к процветанию» эксперты попытаются предсказать, какой предстанет наша страна через 15 лет. Мы приводим наиболее интересные доклады готовящихся выступлений

Трудно делать прогнозы, когда у страны нет понимания стратегических целей развития. Вместо осознанных действий по движению к некой долгосрочной цели – реакция на сиюминутные события, латание прорех и проедание заработанного. Это в полной мере касается и нефтегазовой отрасли – фактически единственного сектора экономики, обеспечивающего заметное присутствие России на мировом рынке и основную часть доходов государственного бюджета.
Чудеса неэффективности

Ситуация в этом секторе имеет мало шансов на улучшение к 2030 году. На протяжении ближайших 10–15 лет ожидается глобальный переизбыток нефти и газа, сопровождаемый давлением на цены. А прорывные технологии, которые сейчас предсказать невозможно, способны ускорить уход ископаемых энергоносителей в малозначительную рыночную нишу с катастрофическими последствиями для России. Туда, где нет перспектив самостоятельного развития для высокотехнологичных производств.

При продолжении нынешних тенденций в отрасли добыча нефти сократится к 2030 году в России с нынешнего уровня около 530 млн тонн до менее 300 млн тонн в год. А добыча газа получит лишь небольшой стимул к увеличению в условиях стагнации внутреннего рынка и отсутствия достаточного спроса на российский газ в Европе и Азии. Гонку за рынок сжиженного природного газа Россия уже проиграла более мощным игрокам – Австралии, США и Канаде, у которых и себестоимость ниже, и выходы на рынок через глубоководные порты многочисленнее и удобнее. На подходе – экспортеры из Западной и Восточной Африки.

После распада СССР у России был шанс на подъем нефтегазовой отрасли и других современных секторов экономики в движении по пути интеграции с Западом. Это обеспечило бы доступ к финансовым, технологическим и управленческим активам ведущих стран мира. Однако начиная примерно с 2007–2008 годов страна пошла по пути изоляционизма, приняв ряд законов, которые ограничивают участие иностранцев в нефтегазовом секторе России. Шанс был упущен, и страна двинулась в противоположную сторону, по пути политического и экономического изоляционизма. Пресловутый «поворот на Восток» существует лишь на словах. Если китайцы и согласятся купить незначительный объем российского газа, то с позиции монопольного покупателя продиктуют такие цены, которые не покроют издержек на добычу и транспортировку.

Вместо развития рыночных начал и реальной конкуренции в российском нефтегазе прошла активная деприватизация. Вместо менеджеров, заботящихся о максимизации прибыли и минимизации потерь, у руководства неоправданно разросшихся госкомпаний встали некомпетентные чиновники, демонстрирующие «чудеса» неэффективности и коррумпированности. Знаменитый размером своего материального вознаграждения руководитель «Газпрома» Миллер, например, прославился высказываниями, лишенными какой-либо связи с реальным положением дел в его компании, пока компания теряла рынки и рыночную капитализацию. До сих пор откаты подрядчиков «Газпрома» менеджерам компании составляют привычные 40% от суммы контракта, как свидетельствуют источники на местах.

Огромные средства пошли на заведомо провальные проекты под сомнительными политическими лозунгами: обход Украины через Балтику и Черное море, никому не нужный газопровод от Сахалина до Владивостока, фактически навязанная китайцам «Сила Сибири». Возникла система управления отраслью, которая позволила паразитировать на ней и высшему менеджменту государственных компаний-гигантов, и приближенным к руководству страны подрядчикам с их раздутыми сметами и привычными откатами.

Инвестиционный климат в стране страдает не только от доминирования госсектора и подавления инициативы малого и среднего бизнеса, готового на риски и инновации. Коррупция, хотя и превратившаяся в системный элемент отрасли, тоже не стала главным негативным фактором, отпугивающим инвесторов. Таким фактором сделалась полная незащищенность собственности и практическое отсутствие юридической системы решения конфликтов как таковой. А ксенофобское законодательство, дискриминирующее иностранных инвесторов, добавило отрицательных черт к деловому климату в России.

Еще одним ударом по отрасли стали финансово-экономические санкции, вызванные внешнеполитическим авантюризмом российского руководства. Компании, по существу, лишились доступа к долгосрочным кредитам, хотя период окупаемости нефтегазовых проектов составляет обычно от семи до пятнадцати лет. Нежелание компаний-операторов затевать новые проекты разведки и добычи вызвано не только низкими ценами на энергоносители, но и нехваткой «длинных» денег.

Развитие и даже просто выживание жизненно важной для России нефтегазовой отрасли немыслимо без интеграции с индустриальным миром в условиях изоляции и отказа от рыночных принципов. К сожалению, признаков перехода на этот курс пока не наблюдается. Характерные особенности руководства страной и отраслью не дают надежды на изменения к лучшему.