Предатель с термосом

Вчера играли с друзьями в «Правду или действие». Никогда не думал, что детская игра вернет меня в прошлое, о котором я предпочитаю не вспоминать. Мне нужно было ответить на каверзный вопрос и рассказать о поступке, за который мне безумно стыдно. Я наплел какой-то бред про то, что описался в первом классе прямо посреди урока, хотя стыдно мне за совершенно другое – мне было восемь, когда я предал своего настоящего и единственного друга.

Я ненавижу свое детство. Оно отравлено отцом-психопатом. Я до сих пор не понимаю, как моя мать могла полюбить это чудовище. Монстр, которого мне почему-то приходилось называть папой, просто излучал злость и, словно мазутом, пачкал ею всю, до чего мог прикоснуться. Я постоянно ходил битый – за плохие оценки, за неубранный бардак, за разбитые чашки, за включенный телевизор. Причем, он не просто шлепал по седалищу – он бил меня, крохотного тощего пацана, кулаками, а часто и ногами. Я понимал, что он испытывает удовольствие, издеваясь надо мной, но терпел.

Единственной вещью, которой дорожил мой папаша за исключением своей колымаги, был его термос. Каждое утро он заваривал кофе, переливал его в сверкающего нержавейкой любимца и удалялся на работу. Отношение к теплосберегающей посудине было настолько трепетным, будто когда-то этот чертов термос спас ему жизнь.

Четвертого апреля (как сейчас помню) случилось непоправимое – я обрушил отцовского фаворита на паркет. Колба треснула, хотя высота была смехотворная. Я попытался что-то предпринять, но мой ходячий кошмар уже влетел на кухню. Не знаю почему, но отец посчитал виноватым моего кота. Видимо, животное перепугалось его резкого появления и метнулось в коридор, что показалось папаше подозрительным.

Я стоял, как болван с термосом в руках, пока он лупил кота. Мне было жалко своего единственного товарища, но я не мог сказать и слова. Я понимал, что запросто могу оказаться на месте Тишки – батя уже ломал мне ногу в периоды обострения воспитательного процесса.

Я чувствовал себя последним предателем, выхаживая моего спасителя, принявшего удар на себя. Той ночью я поклялся коту, что больше никогда не буду молчать при виде несправедливости и не стану таким же, как мой жестокосердный родитель. Возможно, из уст взрослого человека это прозвучит смешно, но я до сих пор стараюсь держать слово, данное коту.