Клин клином вышибают

Моя мама была мудрейшим человеком. В качестве подтверждения хочу рассказать историю, в которой она навсегда отвратила меня от такой вредной привычки, как курение.

Мне было тринадцать лет, и конечно мы с пацанами уже потихоньку покуривали за школой и пробовали вино. В один прекрасный день матушка учуяла от моей одежды подозрительный запах, и припёрла меня к стенке.
Я не стал отпираться, что проходил мимо курящих или стоял с ними рядом, вот и пропитался табачным духом. Нравы в нашей семье были довольно либеральными, и поэтому я просто сознался, что курю, с вызовом глядя на маму и гадая, что будет дальше.

Мамуля, как и нравы в нашей семье, была тоже довольно либеральна. Поэтому она не стала закатывать истерики, пороть меня, запирать под домашний арест или запрещать телевизор. Она сказала, что я уже большой парень, почти мужчина, а значит и поступать должен по-мужски, со всей ответственностью к своим поступкам.
Я с готовностью кивнул, ещё не совсем понимая, куда она клонит.

Между тем родительница продолжала:

– Сын! Своё мужское решение ты принял, моё дело – помогать тебе в твоём выборе и всячески его поддерживать.
Поэтому прятаться не надо, возьми деньги, купи хороших сигарет и кури себе на здоровье дома.
Не веря своим ушам, я схватил деньги и помчался в магазин. Принёс пачку «Мальборо», после чего был отправлен мамой делать уроки. Во время приготовления домашнего задания меня не покидала эйфория: да теперь все пацаны во дворе от зависти сдохнут!

Через полчаса мамуля заглянула в мою комнату:

– Вова, ты же ответственный человек, забыл? Время перекура!

Я вышел на лоджию и чиркнул спичкой, наслаждаясь моментом и кайфуя от того, что не надо ни от кого скрываться. Пусть увидят все соседи! Мне разрешила мама! Голова кружилась от сигаретного дыма и от позиций, завоёванных всемейной иерархии. Ай да Вовчик, ай да молодец!

Дальше мама звала меня на перекуры каждые полчаса. Уроки почему-то всё хуже лезли в голову. Начало немного подташнивать, подкашивались ноги, и судорогой сводило живот. Курить хотелось всё меньше, но я понимал, что отвоёванные позиции сдавать нельзя, поэтому упрямо шёл на лоджию и совал цигарку в рот.
После очередной сигареты, когда моё лицо слилось по цвету с весёленькими зелёными обоями в прихожей, мама смилостивилась:

– Хорошо, ложись спать. А завтра продолжишь курить.

Назавтра ни я, ни она о перекурах не заговаривали. Мне сорок лет, и с тех пор я не выкурил больше ни одной сигареты – почему-то не хочется.